Общество: Мединструктор Воронина рассказала об основах тактической медицины для участников СВО

Даже самая качественно собранная и дорогая аптечка не поможет бойцу, если он не умеет пользоваться необходимыми средствами. Поэтому у каждого военного должен сформироваться устойчивый навык оказания самопомощи, сказала в интервью газете ВЗГЛЯД инструктор по тактической медицине Мария Воронина.

Высокая интенсивность боевых действий в зоне спецоперации требует от военных серьезной подготовки и умения быстро принимать решения. Как показала практика, это касается не только военно-технических навыков, но и знаний в области медицины.

Если в начале противостояния в Донбассе самым распространенным типом ранений были пулевые, то сегодня это минно-взрывные травмы. При таком поражении у бойца есть всего несколько минут, а порой и секунд, на спасение собственной жизни.

Как правильно оказать себе помощь, какие средства самопомощи считаются наиболее качественными, что должен уметь боец и в чем заключаются основы тактической медицины газете ВЗГЛЯД рассказала старший инструктор Школы первой помощи «Красная зона» Мария Воронина.

ВЗГЛЯД: Что такое тактическая медицина?

Мария Воронина: Это в первую очередь комплекс мероприятий, направленный на оказание первой помощи на поле боя. Также это определенный ряд действий и правил, которые позволяют грамотно и безопасно оказать эту помощь.

ВЗГЛЯД: Где этому учат и как долго длится обучение?

М. В.: Существуют гражданские курсы – как, например, наша школа, где инструкторы работают в соответствии с российским законодательством. Также есть Военно-медицинская академия, где обучение проходят инструкторы тактической медицины.

Длительность обучения на гражданских курсах зависит от выбираемой программы. Бывают однодневные интенсивы и полноценные базовые курсы. Они, как правило, длятся два-три дня. По-хорошему, конечно, лучше проходить базовый курс. Это дает возможность все тщательно изучить и отработать на практике.

ВЗГЛЯД: Может ли курсант школы в дальнейшем обучать своих сослуживцев в зоне боевых действий?

Мария Воронина. Фото: vk.com/redzoneproject

Мария Воронина. Фото: vk.com/redzoneproject

М. В.: Это зависит от того, по какой программе он обучался. В основных центрах страны программа построена на основе приказа № 760 Министерства обороны. Конечно, некие дополнительные «фишки», обусловленные личным опытом инструкторов, не исключаются, но все мы имеем один алгоритм преподавания, единую программу.

Если человек обучался в этой системе, он может передавать знания сослуживцам. Да, он не будет инструктором, но боец в силах делиться опытом, помогать избежать ошибок, подсказать товарищу, как спасти и себя, и напарника. Но, повторюсь, инструкторское обучение – это только Военно-медицинская академия.

ВЗГЛЯД: Навыки в области тактической медицины – это база, которой должен владеть каждый боец, или скорее полезный бонус?

М. В.: Я считаю, что это база. Учитывая характер травм, ранений и интенсивность ведения боевых действий, обладать этими навыками должен каждый. Но тут все упирается в личную мотивацию человека перед отправкой в зону СВО, добросовестность командиров при привлечении инструкторов и выделении времени на получение новых знаний и навыков.

На данный момент обучение тактической медицине – не обязательно, но по-хорошему должно быть таковым. Дело в том, что эвакуация раненых с поля боя превратилась в какое-то умопомрачительное мероприятие, в том числе из-за дроновой активности. Поэтому какую-то базу по оказанию самопомощи боец точно должен знать.

ВЗГЛЯД: Что на практике должен уметь боец, владеющий навыками тактической медицины?

М. В.: В первую очередь – самопомощь, на нее мы делаем наибольший упор при обучении. Речь идет о первых минутах и даже секундах, когда человек получает ранение и у него – в зависимости от типа и степени повреждений – есть совсем немного времени, чтобы помочь себе. Мы не лезем, что называется, в дебри и серьезную медицину, даем обычным людям простые навыки.

На втором месте – безопасность. Это касается и самого человека, и эвакуационной группы, которая будет оказывать помощь. Немало ситуаций, когда ребята бегут спасать друг друга и подрываются рядом. Большую роль играет и взаимодействие группы, передача информации от бойца к бойцу и до командования.

В этих условиях и необходима тактическая медицина. Это история не про операционную, а про поле боя. Бойцу необходимо знать, как наложить жгут, турникет, понимать последовательность действий, какие временные рамки предусмотрены для манипуляций. Вот это все мы пытаемся вложить в головы людей. И сделать это так, чтобы не только мозг, но и руки знали, что делать в экстренной ситуации.

ВЗГЛЯД: Если говорить о медикаментах, насколько важно, например, знать дозировки препаратов?

М. В.: Среди базовых навыков есть использование обезболивающих средств. Существуют правила – как, сколько и при каких обстоятельствах можно колоть тот или иной препарат. Этому, разумеется, мы учим. Потому что при ранении боец не столько думает о жгуте или турникете, сколько о том, насколько ему больно и как поскорее убрать эту боль.

Есть некоторые азы инфузионной терапии, но для более продвинутого уровня подготовки. Речь идет о навыках постановки внутривенных катетеров, знании о том, что и когда можно лить, в каких объемах. Но это, повторю, следующий этап, хотя на базовом уровне мы этой темы тоже касаемся.

ВЗГЛЯД: А насколько сложно бойцу собрать правильную аптечку? И много ли ошибок совершается на этом этапе?

М. В.: Надо признать, что да. Зачастую, когда мы приезжаем «за ленту», ребята открывают аптечку и ее приходится пересобирать. Бывает и так, что бойцы не знают, как правильно держать жгут, а турникет у них только в метро… В общем, работаем. Есть определенные методики и упражнения, которые позволяют быстро наработать необходимый навык.

ВЗГЛЯД: Какие средства обязательно должны быть у бойцов?

М. В.: В первую очередь – средства экстренной остановки кровотечений: жгуты и турникеты. Но важно уметь ими пользоваться. Даже самая дорогая и качественно собранная аптечка не гарантирует, что боец выживет, если он не знает, что делать. Так что тренировки и устойчивый навык – это самое главное. В целом комплектация средств разделяется на эшелоны.

Первый эшелон – это так называемый грудной треугольник. Там лежат те самые жгуты и турникеты, которые можно максимально быстро достать любой рукой из любого положения. Тут же бывают перевязочные материалы и обезболивающие препараты. Запасные средства могут размещаться на других конечностях.

Второй эшелон – это всем нам знакомая аптечка, в которую входит более расширенный набор средств: материалы для тампонады, противоожоговые, маркер для написания времени наложения жгута или турникета, средства для любых манипуляций. Ну и в зависимости от навыков бойца туда могут входить воздуховоды, декомпрессионные иглы и так далее.

Но не надо с собой брать то, чем боец не умеет пользоваться. Не должно быть такого, что рана на руке или ноге заклеивается окклюзионной наклейкой, которая предназначена для ранений грудной клетки, напряженного пневмоторакса. А такое, к сожалению, случается. Ну а третий эшелон – это рюкзак медика.

ВЗГЛЯД: Есть ли какие-то специфические качества, которыми должен обладать специалист такмеда?

М. В.: Этот вопрос больше подходит под категорию инструкторов. Тут должен быть здоровый баланс эмпатии и некоторого цинизма. Ты, конечно, должен чувствовать человека. Ведь какова задача инструктора? Замотивировать и передать важность навыков.

У нас много курсантов и бойцов «за лентой» проходили огромное количество подготовок и курсов, но у них из головы все вылетает. Значит, не заложили интерес.

Ну и «кукушечку» свою надо беречь, потому что видишь разное, порой очень страшное. Наша основная команда в той или иной роли работает с конца 2014 года. И в последние почти три года мы сталкиваемся с жутчайшими травмами, в основном минно-взрывными. Так что если человек слишком раним, слишком сильно это через себя пропускает, он долго не протянет.

ВЗГЛЯД: Надо ли по возвращении домой в таком случае обращаться за психологической помощью?

М. В.: Тут очень тонкая грань. Например, мы работаем давно, но я не могу сказать, что у меня есть посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) в классическом понимании. Психика не травмирована, потому что это был мой добровольный выбор.

Тем ребятам, которых мобилизовали и отправили «за ленту» без какой-то идеи в голове, тяжелее. Если нет цели, мотивации и понимания правильности собственных действий, то будет «ехать крыша». Если по возвращении человек обращается к грамотному психологу, это хорошо.

Признание проблемы уже говорит об адекватности, желании ее решить и это шаг к дружбе с самим собой.

Лично мне очень не нравится, когда я приезжаю домой из командировок, а у меня спрашивают, как я буду возвращаться к нормальной жизни. Я не люблю именно фразу «к нормальной жизни». Что сейчас «нормальная жизнь»? Это настолько размыто и шаблонно…

И я такую неприязнь вижу не только у себя, но и других ребят. Сегодня во многих семьях есть знакомые, друзья или родственники, которые прошли через СВО. И травмы получают все: от контузий, которые чреваты отложенными последствиями, до потери конечностей. Поэтому нормальность смешалась. Нам всем надо учиться жить вместе.

ВЗГЛЯД: Вы уже затрагивали тему ранений. Какие наиболее часто встречаются в зоне боевых действий на сегодняшний день?

М.В.: Сейчас основной характер ранений – это минно-взрывные травмы. Это жутчайшие повреждения с несколькими факторами поражения: от внешних, которые мы можем видеть глазами, до внутренних. Когда идет взрывная волна, она перемалывает все на своем пути.

При работе с таким бойцом мы не просто ему, условно говоря, руку перевязываем. Есть понимание, что впереди предстоит работа с целым рядом травм, вплоть до межклеточного уровня.

ВЗГЛЯД: Есть ли тогда какие-то советы раненому? Что стоит сделать, чтобы не навредить себе еще больше?

М.В.: Единственное, чем действительно можно себе навредить – не делать ничего. От чего человек умирает в первую очередь? От кровотечений. Поэтому первым делом надо остановить кровотечение.

Надо отчетливо помнить правила и места наложения все тех же жгутов и турникетов, о которых я говорила, использовать качественные средства, понимать алгоритм действий при работе со смежными зонами на теле – паховые и подмышечные области.

ВЗГЛЯД: В какое время года легче работать?

М.В.: На самом деле, тяжело всегда. Но, конечно, когда на улице лето, то людям тепло, сухо. Тогда и раны чище, меньше факторов, которые могут оказать негативное влияние. Сырость всегда осложняет работу.

ВЗГЛЯД: Для чего на турникетах пишут время маркером?

М.В.: Первичные экстренные средства остановки кровотечений достаточно травматичны, это касается как турникетов, так и жгутов. Их можно накладывать только на определенное время – сейчас утверждены два часа. Критическое время – это четыре-шесть часов. Далее уже начинаются нехорошие необратимые последствия, которые спустя время могут привести к ампутации.

Снимать или послаблять жгут, находящийся на конечности больше отведенного срока, уже нельзя. Средства, которые не подписаны, несут в себе потенциальную опасность.

Кроме того, указанное время помогает сориентироваться, когда необходимо сделать конверсию. Ну и на дальнейших этапах специалисты, которые будут принимать пострадавшего, должны видеть, что происходило с бойцом все это время. Надо записывать все: что кололи, когда, какие действия совершались. Преемственность этапов тут очень важна.

ВЗГЛЯД: Львиную часть манипуляций приходится совершать в условиях, далеких от стерильности. Нужна ли эта стерильность в реалиях боевых действий?

М.В.: Если мы говорим о полевых условиях, то о стерильности думать не приходится. Со снарядом при ранении в тело и мягкие ткани влетает вся зараза, которая только может быть. Тут руки уже ничего не внесут.

Другое дело – работа в перчатках в момент контакта с кровью. И тут дело в собственной безопасности. По фронту ходит множество заболеваний, среди которых ВИЧ и Гепатит С. Причем боец может сам не знать, что является носителем.

Стерильности в боевых условиях, особенно в красной зоне (месте получения ранения – прим. ВЗГЛЯД), не бывает. К слову, этот «пунктик» часто бывает у профессиональных медиков, которые работали на гражданке. В начале СВО повально было, что во время обучения азам первой помощи они нередко переживали о стерильности.

А потом тратили огромное количество времени на те манипуляции, которые совершенно не актуальны на поле боя. А у нас все же в приоритете спасение жизни. Можно собрать кости, починить «запчасть» в человеке, но смерть лечить не научились. И наша задача – эту смерть отменить. Надо дотянуть человека в максимально полной комплектации до места, где ему смогут оказать полноценную помощь.

ВЗГЛЯД: А как быть, если на пути встретился раненный противник?

М.В.: Чаще всего помогаем, скрипя зубами. Я другого не видела. Но вообще помогаем всем. Когда конфликт в Донбассе только начинался, мы спасали и гражданских.  Сейчас ничего не изменилось. Работаем по обстоятельствам.

ВЗГЛЯД: Насколько часто встречаются специалисты такмеда – женщины? И есть ли какие-то отличия от мужчин?

М.В.: Отличия, конечно, есть. Каждый хорош на своем месте. Как бы то ни было, главное правило хорошего командира – умение грамотно употребить имеющиеся ресурсы, в том числе человеческие. И если мы говорим об эвакуационных группах, то там, безусловно, нужны мужчины.

Я один раз встречала женщину в эвакогруппе. Это была очень физически-подготовленная женщина, физически выносливая. Но это все же не женская работа. Так как это очень тяжело, девушка может быстро стать фактором риска.

Ребята, конечно, реагируют на девчонок очень остро. Не дай Бог, с ней что-то произойдет – несутся сломя голову спасать. А тут надо понимать, что тебе не геройствовать нужно, а нести реальную пользу.

Я на эту тему много разговариваю с волонтерами, отправляющимися в зону боевых действий добровольно. У девочек, которые никогда не сталкивались с такой реальностью, розовые романтичные представления. Мол, сейчас она будет из окопа вытаскивать бойца, как героиня фильма про Великую Отечественную войну. Но такого не будет. Все совсем по-другому: грязь, мразь и боль.

Даже я, обладая определенным опытом, не лезу туда, где я могу ненароком подставить людей. Плюс, у меня есть ряд болячек, которые сказываются на физических возможностях. Но зато в тыловых зонах я могу сделать куда больше, чем, скажем, непосредственно в окопах.

ВЗГЛЯД: В Сети часто встречаются жалобы на турникеты китайского производства. Что с ними не так и как понять, что средство хорошее?

М. В.: У китайского турникета не то качество. Во-первых, качественное средство не может быть слишком дешевым. У плохих изделий рвутся ленты и стропы, ломаются воротки и пряжки.

И человек, который в моменте надеется на имеющееся у него средство, не может оказать себе помощь. Мне кажется, ничего страшнее быть не может. По сути, наложить турникет не так сложно. У меня много случаев, когда ребята даже сами выходили и выползали, иногда тратя на это сутки и грамотно сохраняя себе жизнь.

Но какая бы хорошая ни была подготовка, если средство выходит из строя – это ужасно. К нам неоднократно привозили ребят, которые вытекли (потеряли критическое количество крови – прим. ВЗГЛЯД) из-за некачественных и сломанных жгутов и турникетов. Такие вещи убивают не меньше, чем противник.

Сложно словами объяснить, каким должен быть качественный турникет. Его надо подержать в руках и понять это. Есть проверенные фирмы. В частности, мы работаем с одной из отечественных компаний, где ребята постоянно дорабатывают средства на основе обратной связи с фронта. Также есть китайский производитель, но там очень жесткий контроль качества.

ВЗГЛЯД: И в завершении: как у такмедов обстоят дела с чувством юмора? Иногда звучит мнение, что он довольно циничен.

М. В.: Нас одно время часто обвиняли в том, что мы слишком много смеемся и улыбаемся на фото и видео. Мол, так не могут вести себя люди, прошедшие серьезные «замесы». Но смех – это защитная реакция. Точно так же, как и истерика, на самом деле. Вообще, люди помогающих профессий, в том числе волонтеры, имеют такой внутренний склад характера, что юмор становится защитой, компенсаторным механизмом стресса. В некотором смысле это даже своего рода способ психологически выжить. Но да, шутки у нас специфические.

Теги:  медицина , армия России , спецоперация , Россия и Украина , эвакуация , волонтерство