Когда на заседании Валдайского клуба Владимир Путин коротко и четко сформулировал мысль о том, что «существующая модель капитализма себя исчерпала», он повторил далеко не новую мысль левых. Значит ли это, что в политическом статусе России наступает левый поворот? Вряд ли.
Скорее происходит иное, не менее, а, может быть, и более важное. В самом названии «Международный дискуссионный клуб «Валдай»» главным в настоящий момент надо считать слово «международный». Эта площадка для обмена экспертными мнениями и нащупывания актуальных трендов развития начала с формата «рассказ миру о России». Однако с 2014 года, когда мировое сообщество явственно взяло курс на изоляцию России, формат изменился. Теперь на «Валдае» рассказывают миру не о России, а о самом мире. Понятно, что в таком изводе валдайские наблюдения оказываются в равной степени интересны и мировому сообществу, и самим россиянам.
Впрочем, сюжет о мировой геополитической революции обсуждался на «Валдае» уже давно. Еще в 2008 году речь зашла о новой геополитической конфигурации. Однако тогда и самого Владимира Путина, и его коллег волновало скорее не само новое мироустройство, а осмысление того места, которое должна в нем занимать Россия. С тех пор обсуждалось многое. И будущее энергетики, и российская переориентация на Восток, и глобальная безопасность, и глобальная же неопределенность. Но такой системной заявки на осмысление общемирового политического статуса до сих пор не было. И вот в этом году в сочинские форточки «Валдая» внезапно ворвался ветер левых настроений.
Сама терминология, которой воспользовался Владимир Путин в своем выступлении, отсылает к марксизму: «Существующая модель капитализма – а это сегодня основа общественного устройства в подавляющем большинстве стран – исчерпала себя, в ее рамках нет больше выхода из клубка всё более запутанных противоречий... Доминирование Запада в мировых делах, начавшееся несколько столетий назад и ставшее едва ли не абсолютным на короткий период в конце XX века, уступает место намного более многообразной системе».
Эта фраза уже породила и еще породит множество толкований. Левые, конечно, могут радоваться. Но вряд ли реплика российского президента будет означать, что все наличные в России левые силы, давно ушедшие в область маргиналий, получат реальный доступ к власти.
Российский бизнес уже успел испугаться. А вдруг Путин вовсе не Запад имел в виду, а свой родной капитализм? А не значит ли это, что впереди у русского бизнеса очередное раскулачивание? Однако в концепцию разумного консерватизма, продекларированную Путиным, входит скорее иное отношение к самой идее государства, власти и их будущего.
Процесс полевения российского лидера начался не сегодня, а как минимум три года назад. Уже тогда Путин допустил приход к власти «каких-то левых сил», хотя и добавил, что полного возврата к социализму быть не может. Сейчас речь идет скорее о реальном внутрикремлевском диалоге, которому тоже уже немало лет. В этом диалоге Алексей Кудрин выступает за новый виток приватизации, а Андрей Белоусов – за ревизию олигархической экономики и усиление доли государства в экономическом секторе.
Этот тренд не то чтобы решает противостояние Запад – Восток в пользу Востока, но делает его бессмысленным. Вполне вероятно, что путь, предложенный на валдайской конференции, отменяет само понятие левизны и правизны, предполагая куда более прагматичную и тем самым более устойчивую архитектуру социума как такового. Какой она будет – покажет время. Но похоже, что сейчас на сцену выйдут вовсе не левые силы, а евразийские, особенно учитывая задекларированную Путиным любовь к русской философии начала 20-го века в лице Ивана Ильина и Николая Бердяева.
И тут неизбежно вспоминаются многочисленные реплики нашего главного евразийца Александра Дугина о том, что «после краха капитализма наступит коммунизм», а «великая перезагрузка», как он называет проект мировой глобализации, погибнув, вынесет на вершину волны именно Россию. Не думаю, что Владимир Путин прошел мимо этих высказываний, которые ему явно импонируют. Разумный консерватизм предполагает отказ не только от фанатичного догматизма «прогрессистов», но и полную перемену экономической участи мира, которая на настоящий момент сформирована именно неолиберальным мировым лобби. И тут вкупе с евразийством на сцену выходит китайский опыт, но не столько политический, сколько управленческий. Обезличенный китайский менеджмент, централизованный, цифровизованный и насквозь прагматичный – вполне вероятно это именно то, что может пригодиться человечеству.
С другой стороны, тут можно вспомнить и недавнюю реплику культурного сообщества в виде дебютного романа Веры Богдановой «Павел Чжан и прочие речные твари». Роман описывает абсолютно контролируемую «окитаевшуюся» реальность, в которой человек превращен в бессмысленный элемент бессмысленной и ничего не производящей государственной машины. И все же вряд ли Владимир Путин, половину своей речи на валдайском форуме посвятивший ценности человека, его достоинству и красоте, имел в виду нечто подобное. Его социальный консерватизм, похоже, как раз на стороне человека.
В любом случае на валдайском собрании была сделана сильнейшая заявка на новую модель будущего. Ее техническое воплощение в жизнь пока покрыто мраком неизвестности.
Теги: Владимир Путин , капитализм , Валдай