Академическое мошенничество, иными словами – списывание и скачивание рефератов из сети, распространено во всем мире. Но если в странах с развитой экономикой оно порицается обществом, в российской культурной традиции обмануть учителя – не преступление. Исследователи полагают, что академическое мошенничество – не такое безобидное явление, как может показаться, а его распространение несет риски для развития экономики.
Почему списывание на уроках в России в порядке вещей
Российские студенты относятся к списыванию «с пониманием», говорят социологические исследования. Так, 60% студентов Финансового университета при Правительстве России признались в своей нечестности, сообщается в социологическом исследовании вуза.
«По данным одного из исследований НИУ ВШЭ, более половины студентов отмечают, что хотя бы раз прибегали к академическому мошенничеству. – описала масштаб проблемы в комментарии Полит.ру научный сотрудник Института образования НИУ ВШЭ Евгения Шмелева. – Другое исследование говорит о том, что 82% студентов первокурсников инженерных специальностей терпимо относятся к списыванию. На вопрос «Если преподаватель обнаружит, что студент списывает на экзамене, как он(а), по Вашему мнению, должен(на) поступить?» опрошенные выбирали мягкие формы наказания. Такие, как «ничего не предпринимать», «ограничиться строгим замечанием» или «снизить оценку».
Среди возможных причин Евгения Шмелева выделяет недостаточность стимулов для преподавателей поддерживать «честность среды». Необходимость проводить пересдачи экзаменов увеличивает их нагрузку, а снижать студентам балл за плагиат – чревато.
«Неудовлетворительные оценки за плагиат могут приводить к отчислениям студентов. Это может негативно сказаться на финансировании университета, которое во многом зависит от количества учащихся. Если выбытие студентов превышает порядка 10%, это фиксирует невыполнение вузом государственного задания», – поясняет эксперт.
«Мы видим, что 65% преподавателей дают возможность пересдать списанную работу. Это снижает для студента издержки первой попытки списать и может укреплять представление, что списать можно попробовать, если это обнаружится – будет возможность переделать», – добавляет Евгения Шмелева.
За рубежом студент, не задумываясь сообщит преподавателю о списавшем коллеге, и это сдерживает академическое мошенничество. В России так не работает.
«У нас обучаются в небольших стабильных по составу группах, внутри которых может формироваться внутригрупповая солидарность. В результате списывание может рассматриваться как форма взаимопомощи, а сообщение преподавателю о списывающем студенте – как акт предательства», – объясняет Евгения Шмелева.
«Один из действенных способов борьбы со списыванием – это сигнализирование (whistle-blowing), но российских школьников и студентов невозможно заставить это делать. В их культурном коде зашито, что преподаватель и вуз – это коллективный противник, против которого можно объединиться. – соглашается доцент Санкт-Петербургской школы экономики и менеджмента НИУ ВШЭ Максим Сторчевой в комментарии Полит.ру. – Это идет от нашего коллективного прошлого. В XX веке наше государство, как правило, было для людей противником. И обманывать его было хорошо. А доносить на тех, кто обманывал, – плохо. Этот паттерн поведения сохраняется до сих пор».
Впервые нетерпимость к списыванию в разных странах измерили ученые Ян Магнус, Виктор Полтерович, Дмитрий Данилов и Алексей Савватеев в статье «Отношение к списыванию: межстрановой анализ» 2002 года. У России оказался самый низкий индекс нетерпимости. Он составил 2,8 пункта. В то время как для США этот показатель был 6,5, для Голландии – 4,4, для Израиля – 4,2.
Школьников и студентов просили, пользуясь определенной шкалой, выразить свое отношение к студенту А, списавшему у студента B, к студенту B, давшему списать студенту А, а также к студенту C, сообщившему об эпизоде списывания преподавателю. В России большинство школьников и студентов осудили студента С, заложившего товарищей. Студенты А и В такого отторжения не вызывали. В остальных странах отношение к студентам А и В оказалось заметно хуже, чем у нас, а к «стукачу» С – лучше.
Евгения Шмелева объясняет распространение академического мошенничества в России возможным отсутствием интереса учащихся к определенным дисциплинам и устаревшими педагогическими практиками. «Студентам приходится рано определяться со специализацией. У них мало свободы в выборе курсов, особенно в начале обучения. В итоге они изучают дисциплины, ценность которых для себя не очень понимают, – отмечает эксперт. – Студенты много времени проводят на лекциях. Их основная задача – запомнить материал и воспроизвести его в том виде, в котором этого ожидает преподаватель. Списывание становится адекватной реакцией на эти устаревшие требования».
Студенты списывают гораздо чаще, если думают, что так делают другие и что это нормально. Им выгоднее придерживаться общей стратегии, указывает директор Центра исследований современного детства НИУ ВШЭ Елизавета Сивак.
«Такая закономерность объясняется следующим образом: по мере распространения единого правила растут издержки на отклонение от него, и, кроме этого, по мере укоренения правила создаются определенные ожидания и у всех остальных. Ситуация аналогична той, которая возникает с переходом стран на правостороннее движение», – объясняет эксперт.
Как списывание тормозит развитие экономики
Студенты, которые списывают в школе и в университете, и на рабочем месте будут жульничать, говорят результаты зарубежных исследований. Это в свою очередь снижает производительность труда, которая, как известно, является важным фактором экономического развития. Россия по этому показателю значительно отстает от развитых стран. По данным ОЭСР, производительность труда в России составляет 30,2 доллара в час (прим. Полит. ру – производительность труда посчитана как объем ВВП, который вырабатывает каждый работающий житель страны за час). Ниже только в Чили, Коста-Рике, Мексике и в Южной Африке.
Такие выводы подтверждает исследование Высшей школы экономики, которое пока не опубликовано в России. Эксперты использовали данные репрезентативной по России выборки студентов-инженеров и опрашивали их три раза. Первый раз, когда респонденты учились на третьем курсе, второй – на четвертом, и последний – через восемь месяцев после окончания университета.
На четвертом курсе студентам задавали вопросы о том, как, по их мнению, следует поступить преподавателю, если он обнаружит плагиат в письменной работе или списывающего студента на экзамене. Респонденты могли выбрать один из пяти вариантов наказаний, от «ничего не предпринимать» до «поставить неудовлетворительную оценку и сообщить в деканат». Таким образом, эксперты оценивали терпимость студентов к практикам списывания.
После выпуска студентов спрашивали: «Как вы считаете, как следует поступить работодателю в случае, если работник скрывает ошибки, допущенные в работе / выдает чужую работу за свою?». Ответы были от «ничего не предпринимать» до «уволить работника». Это была оценка респондентов на отношение к нечестности в работе.
«Регрессионная модель показала, что те, кто нетерпимо относились к плагиату в университете, имеют более высокий шанс негативно относиться к нечестности на работе. Обратная связь также верна», – рассказала Евгения Шмелева.
«Мы не знаем точно, действительно ли нетерпимое отношение к обману ведет к обманным действиям, но лучших данных у нас пока нет. Мы опираемся на исследования, которые показывают сильную связь отношения к обману с нечестным поведением», – добавила Шмелева.
Существуют зарубежные исследования, которые доказывают, связь между высоким индексом списывания в университетах и уровнем коррупции в стране. «Это объясняется тем, что люди, которые привыкают покрывать друг друга на школьной скамье в списывании и в коллективном выполнении индивидуальных заданий, идут впоследствии в бизнес, на государственную службу и покрывают друг друга уже там – в нарушении правил, в откатах», – полагает Максим Сторчевой.
Распространение академического мошенничества также не может не сказаться на рынке труда. По словам Евгении Шмелевой, работодателям сложнее отбирать квалифицированных работников. «Если в университете происходит имитация образовательного процесса, система оценивания искажена, дипломы получают те, кто не должен был бы дойти до выпуска, сигнальная функция диплома теряется. Связь между потребностями рынка труда и квалификацией кадров, которых выпускают университеты, становится слабее», – отмечает эксперт.
Как бороться c академическим мошенничеством
Решить проблему списывания и плагиата, только ужесточив контроль и наказания в школах и вузах, нельзя. Студенты найдут, как обойти запретительные методы.
«Если бы вузам и школам удалось сделать так, чтобы ученики перестали соглашаться с нечестностью и покрывать друг друга, станет меньше людей, склонных к обману и коррупции. Это могла бы быть программа воспитания честного поведения – специальные уроки или тренинги, где до учеников доносят важность быть честным, показывают пример, – полагает Максим Сторчевой. – Посмотрите на успешные компании, которые регулярно проводят тренинги для решения проблемы коррупции и неэтичного поведения. Каждая крупная компания имеет такую этическую программу. Постепенно это доходит и до вузов. Мы в Высшей школе экономики обсуждаем программу, в рамках которой студентов обучали бы этике с первого курса».
«Речь идет об артикуляции ожиданий от поведения студентов, информировании студентов о недопустимости этих практик, обсуждения со студентами того, какие это практики и как не попасть в компрометирующую ситуацию. Во многих университетах мира реализуются обязательные курсы для первокурсников, которые проясняют эти моменты, рассказывают, в частности, о правилах обращения с источниками и о правилах корректного цитирования», – добавляет Евгения Шмелева.
В некоторых странах существуют внутривузовские этические кодексы. Например, в Принстоне «Кодекс чести» – гарант академической честности и добросовестности — существует с 1893, и практически каждый экзамен предваряется «клятвой чести». Есть профессиональные этические клятвы. Такую клятву дают выпускники соответствующих вузов и не только (известна клятва честности MBA). В России эти практики пока не распространены.
«В России единицы вузов адаптировали что-то вроде кодексов академической добросовестности или этических кодексов, популярных за рубежом. Это документ и сопутствующий комплекс институтов (прим. Полит.ру – например, орган, который проводит слушания по спорным ситуациям, а также дает возможность подачи апелляции студентами), который указывает на то, какие практики допустимы, а какие – нет, какие последствия можно ожидать от реализации этих практик, а также фиксирует важность академической честности и общую ответственность за ее поддержание в университете», – рассказала Евгения Шмелева.
Пока о системных мерах по борьбе с академическим мошенничеством в России речи не идет. По сути, они ограничиваются требованием проверять выпускные квалификационные работы на наличие плагиата, но и студенты не дремлют, изобретая новые способы, как их обойти, заключает Евгения Шмелева.